Как из искры возгорелось пламя

29 апреля прошлого года один из работников Жанажолского нефтегазоперерабатывающего комплекса (ЖНГК) во время обхода территории заподозрил утечку жидкого пропана. Чтобы разобраться с ситуацией, на участок была отправлена бригада в составе Маната ИСАЕВА, Мурзалы КУАНШАЛИЕВА и Ракымжана РЫСБЕКОВА. Рабочие сняли теплоизоляционное покрытие трубопровода и обнаружили микроскопическое отверстие, из которого травил газ. Дырочку они решили закрыть самодельным хомутом.

30 апреля той же бригаде дали задание заменить вчерашний хомут на более широкий. Чтобы выполнить его, 1 мая мужчины вновь прибыли на место, причём к ним на этот раз присоединился Булат КУЙШЕНОВ. Он был начальником участка, поэтому наблюдал за работой коллег. Бригада сняла старую стяжку, но в процессе установки нового фиксатора вспыхнул огонь.

Пламя было такой силы, что более 50 спасателей тушили его 15 часов, а все четверо нефтяников серьёзно пострадали от огня.

Увы, двоим рабочим, получившим ожоги до 75 процентов тела, выжить не удалось. Спустя почти две недели после случившегося Рысбеков и Куаншалиев умерли из-за острой сердечной, дыхательной и почечной недостаточности.

***

После пожара управление инспекции труда провело спецрасследование группового несчастного случая. Им занимались представители различных ведомств и даже самого Жанажолского нефтегазоперерабатывающего комплекса. Специалисты работали более двух месяцев и пришли к неутешительным для компании “СНПС Актобемунайгаз”, владеющей ЖНГК, выводам.

Комиссия решила, что вина работодателя в случае с Рысбековым, Куаншалиевым и Куйшеновым является стопроцентной. И только в случае с Исаевым, который допустил к ремонтной бригаде Куйшенова, чего не должен был делать, составляет 20 процентов.

Был также определен круг ответственных за нарушение трудового законодательства в произошедшем групповом несчастном случае. В этот список вошли более 10 человек. Это гендиректор АО “СНПС-Актобемунайгаз” ЛИ Шуфэн, его заместитель по безопасности Махамбет САНЖАНОВ, начальник ЖНГК Бердалы ТАСМАГАМБЕТОВ, его первый заместитель ВАН Лицзюнь и многие далеко не рядовые сотрудники компании.

***

Недропользователь, похоже, был в шоке от такого заключения и подал в суд иск на управление инспекции труда. Он потребовал отменить акт специального расследования, назвав несколько причин.

К примеру, АО “СНПС-Актобемунайгаз” посчитало состав комиссии незаконным — объекты ЖНГК относятся к опасным производственным объектам, соответственно, расследование должно было проводиться под руководством уполномоченного органа в области промышленной безопасности, а не тех, кто вошел в состав уже отработавшей комиссии. Также не­удовлетворительное техническое состояние трубопровода, давшего утечку, якобы не было известно ответственным лицам компании. Да и задание по установке временного хомута давало начальство цеха, а не руководства ЖНГК и АО “СНПС-Актобемунайгаз”. Стало быть, при чем тут Ли Шуфэн и остальные крупные бастыки?

Помимо этого рабочие были обеспечены спецодеждой и использовали искрозащитные инструменты. То есть за случившееся ответственной может быть не компания, которая приняла все меры предосторожности, а Исаев, у которого в тот день с собой был мобильный телефон: мол, это из-за его включенного сотового возник пожар?

А ещё компания удивилась, почему не все ответственные лица опрошены как положено. Как можно при таком подходе определить причинно-следственную связь между их действием или бездействием и несчастным случаем? И вообще, посетовал истец, выводы комиссии об ответственных лицах в будущем могут навлечь на их головы уголовную ответственность.

Управление инспекции труда с иском не согласилось. Представители ведомства заявили, что никакие нарушения при проведении специального расследования несчастного случая комиссией не допускались. А раз причиной несчастного случая не является чрезвычайная ситуация техногенного характера, то и комиссию возглавил тот, кто должен это сделать, — главный государственный инспектор труда области. К тому же в составе комиссии был представитель уполномоченного органа в области промышленной безопасности.

Что касается причастности к данному несчастному случаю руководителей АО “СНПС-Актобемунайгаз” и ЖНГК, то она устанавливалась на основе их прямых функциональных обязанностей: в их инструкциях чётко прописано, кто за что отвечает.

***

Фемида согласилась с доводами инс­пекции труда. А по поводу того, что возгорание якобы произошло по вине Маната Исаева, суд полагает, что, во-первых, источником зажигания могло быть что угодно, вплоть до мало-мальской искры при работе с металлическим инструментом. Во-вторых, руководство запретило пользоваться сотовыми телефонами на рабочем месте. И то, что этот приказ не выполнялся, лишний раз подтверждает отсутствие со стороны работодателя должного внутреннего контроля по безопасности и охране труда.

В целом суд пришел к выводу, что пожар возник из-за разгерметизации вследствие коррозийного износа трубопровода. А это уже свидетельствует об отсутствии беспрерывного контроля за технологичес­ким процессом и техническим состоянием производственного оборудования. К тому же отсутствие своевременного реагирования на аварийные ситуации, как отметил суд, указывает на халатное отношение к обязанностям по безопасности и охране труда ответственных должностных лиц и руководства в целом, ведь ЖНГК относится к предприятиям взрывоопасной категории и последствия возникновения пожара могли быть крайне серьёзными.

Спор в итоге АО “СНПС-Актобемунайгаз” проиграло, но уже подало апелляционную жалобу.

Акмарал МАЙКОЗОВА, Актобе