Выгоднее давать кредиты на тои: как узбекские разработчики предусмотрели все проблемы казахского бизнеса

Все это следует из исследования, проведенного Бюро национальной статистики, сообщает корреспондент медиапортала Caravan.kz.

По итогу 2023 года на новые разработки было потрачено 1 триллион 821 млрд тенге.

В структуре расходов, в принципе, тоже все понятно: выстроить бизнес-процессы и систему управления обычно стоит дешевле, чем изменить технологию.

И всех этих денег очень мало для такой экономики, как у Казахстана. В прошлом году размер нашей экономики был почти 120 трлн тенге. Фактически все это продажи товаров и услуг.

При этом всего инновационной продукции было произведено на 2 трлн 400 млрд тенге. Это меньше двух процентов. Все это говорит о том, что вся экономика Казахстана попросту устарела. Мы опираемся на старые технологии, на древнее оборудование, работаем в старых зданиях и не хотим развиваться.

Чтобы осознать это, вспомним, что срок эксплуатации большинства оборудования – машин, механизмов, технологических линий – 10 лет. Значит, простое обновление машин, просто чтобы не отстать, должно быть на уровне 10 % в год. Но за 10 лет всегда внедряют инновации. В пересчете на экономику страны объём инноваций должен быть 12 трлн тенге. Но мы мечтаем через два года о 2,5 трлн тенге.

Что прямо бросается в глаза? Очень мало денег тратится на развитие собственных разработок. Ещё меньше уходит на исследования рынков. Иначе говоря, в Казахстане предпочитают не изобретать велосипед, а двигаться за неким лидером. Понятно, что таким лидером выбирают компании из более развитых стран: США, Китая, России и стран Европы. У них же закупается основная масса оборудования

В принципе, это неплохо. По такому пути шли все догоняющие экономики. Особенно когда они переживали свои промышленные революции. Но затем, по идее, должен быть расцвет отечественной науки, обеспечивающий технологическую независимость страны. А вот именно с этим у нас большие проблемы. Последние 20 лет на науку страна тратит примерно 0,14 % от ВВП. Лидеры по инновациям – Израиль и Южная Корея – тратят на своих учёных больше 3 % от ВВП. То есть там, где у нас работает 1 учёный, в Израиле действуют 20 человек. А если они работают и получают гранты или зарплату, значит, к ним отношение со стороны общества и государства совсем иное.

Здесь представлены источники финансирования инноваций. Напомню, всего в Казахстане на инновации было потрачено в 2023 году 1,8 трлн тенге. Ничего не настораживает?

Как по мне, тут все не так.

Первое. Центр развития инновационной экосистемы Национального агентства по развитию инноваций АО «QazInnovations» поставил перед собой цель: в 2025 году объём инновационной продукции должен составить 2,5 трлн тенге. А тут только затраты за один год составят 1,8 трлн тенге. Ещё пару лет — и естественным путём эта цель будет достигнута. Просто потому, что всем фабрикам и заводам надо как-то обновляться.

Сама цель поставлена неправильно. Она была явно занижена раза в два минимум.

Второе: чтобы что-то обновить, предприятиям приходится идти в банк, чтобы взять кредит под грабительские 18-25 %. Просто чтобы расплатиться по таким кредитам, предприятию надо быть точно уверенным, что нововведение – станок, технологическая линия, система управления или просто новый продукт – выстрелит. А с этим уверенности нет никогда.

Вспоминаем статистику Нацбанка по части кредитования экономики: при нынешнем законодательстве банкам выгоднее кредитовать население на покупку новых телефонов и организацию тоев, чем помогать развиваться экономике. Поэтому банки дают физлицам кредитов больше, чем юрлицам. А в структуре расходов на инновации кредиты банков все равно занимают большую часть. Это значит, что у предприятий попросту нет денег на развитие. Нужна нормальная промышленная политика, которую должно финансировать правительство.

Почему в Казахстане есть деньги, но они не работают на развитие страны

Третье: в графе «займы» указаны и банки, и венчурные фонды. Это как бы аванс на будущее. В данных Бюро нацстатистики в графе о работе венчурных фондов стоит прочерк. Или наши венчурные фонды отмывают деньги, или как-то прячутся в сети, или работают в каких-то схемах. Ну нет данных о них. Хотя в социальных сетях только и слышно об их успешных проектах. Кому верить?

Четвертое: доля иностранных инвестиций в инновации в Казахстане – 0,3 %. Это 5,6 млрд тенге. Иностранцы нам не верят. Им легче купить у нас полуфабрикат или сырье, вывезти его к себе и переработать там, а не у нас. Поэтому встречное предложение: когда иностранцы будут говорить, что они предоставляют технологии, им лучше тоже не верить сразу. А почитать, что там мелким шрифтом написано. Вполне может быть, что это мы им что-то отдаем.

И пятое. Доля бюджета в инновациях – 5 %. Это слишком мало. Снова: в Казахстане нет внятной промышленной политики. Поэтому наше правительство тратит наши деньги вместо того, чтобы вкладывать их в наше будущее.

Теперь сравните этот «блин» со структурой инвестиций в России за 2017 год. Страна уже находится под санкциями, поэтому видно, насколько велико участие государства – 32 % всех инвестиций. Но и доля банков в кредитовании экономики тоже велика – 11 %. За счёт этого экономика России продолжает расти. Но такой рост местные экономисты называют инерционным. Доля инвестиций к ВВП — «всего» 21,4 %. Сравните это с нашим показателем в этот же год – 16,1 %. И он с тех пор упадет ещё на один процент.

Почему такая разница? В это время Россия находится под санкциями. Она вкладывает деньги в свою промышленность и своё сельское хозяйство, делая свою экономику более независимой. Казахстан – в банки, добычу полезных ископаемых и торговлю недвижимостью.

На этом графике показано, кем была разработана и внедрена инновация. Видно, что две трети всех предприятий работали над нововведениями самостоятельно. Это проще, это дешевле и лучше контролируется. И это плохо. Это показывает, что у нас очень простая экономика. Для производства реально сложных товаров ни одно предприятие не смогло бы обойтись без привлечения специализированных разработчиков или научных институтов.

Не у всех все получается сразу. Большая часть предприятий ничего не получила от внедрения нового.

Они не смогли ни поднять доходы…

... ни снизить расходы.

За развитие предприятий отвечают их руководители. Получается, их страх неудачи тормозит развитие страны.

Вот как этот страх объясняют руководители предприятий. Видно, что большая часть компаний надеется выжить на старье (Новые товары не нужны — 36 %) и совсем не желает искать выход из ситуации (Нет денег — 26 %). Сюда можно прибавить тех, кто сказал о неопределённости спроса (10 %). И тех, кто прямо признался, что боится конкуренции (1,5 %).

Большинство смелых руководителей живут в Алматы и Астане.

Здесь сразу видно, какие регионы в Казахстане самые инновационные. Это, разумеется, Алматы и Астана. Но с одной поправкой: данные очищены от предприятий, которые улучшали системы управления. Сейчас нам интересно новое производство.

Здесь как раз видно, что компаний, которым интересно заниматься улучшением управления, в столицах явно больше, чем в регионах.

И кто у нас самый продвинутый? Конечно, торговля! Здесь живые деньги. Здесь результат виден сразу. И самое главное – здесь нет государства.

Вполне понятно, почему бурно в Казахстане развивается здравоохранение. И пугающе мало промышленных предприятий – заводов и фабрик – относительно их общего количества в стране.

Все данные Бюро нацстатистики показывают три проблемы.

Проблема №1. Каким образом единственный национальный институт в сфере инноваций «QazInnovations» посчитал, что доля инновационных продуктов к 2030 году должна быть только 5 %? Это очень мало.

Из этого исходит проблема №2: в Казахстане неправильно поставлены национальные цели. Потому у нас нет внятной промышленной политики. Нет условий, которые стимулировали бы банки кредитовать реальную экономику и промышленность.

И о промышленности. БНС говорит, что руководители наших предприятий попросту боятся нового. Поэтому все вопросы, почему казах Берик зарабатывает в семь раз меньше, чем немец Ганс – это все к вашим руководителям. Только у сильного директора простой работяга будет зарабатывать нормальные деньги.

Летом 2022 года свою стратегию инновационного развития до 2026 года принял Узбекистан. При взгляде на целевые показатели этой программы создается чёткое ощущение, что узбеки уже тогда прочитали исследование казахских статистиков, которое вышло вот в этом мае.

"Целевые показатели предусматривают увеличение количества:

- субъектов инновационной деятельности — с 613 до 2250;

- инновационной инфраструктуры (технопарки, центры трансфера технологий, инновационные кластеры, венчурные организации, инновационные центры, бизнес-инкубаторы и акселераторы) — в 3 раза;

- новых рабочих мест, создаваемых по результатам инновационного предпринимательства - в 4 раза;

Узбекистан эксплуатирует ресурсы Казахстана и готовится стать местной сверхдержавой

- новых разработок — в 2 раза;

- инновационных центров в регионах – до 494;

- промышленных предприятий, занимающихся инновацией — до 600;

- НИИ, работающих с иностранными организациями, — до 183;

- инновационных стартапов до 1,5 тысяч (это венчурное финансирование – «Караван»).

- Внедрить систему «отрасль-регион-НИИ/Институт» при создании производства инновационных продуктов".

Узбекские разработчики смогли предусмотреть все проблемы, с которыми встретится казахский бизнес!

Для финансирования прогресса Ташкент создал систему материального стимулирования «подрывных инноваций». Она должна подталкивать местных учёных к сотрудничеству с предприятиями.

А чтобы стратегия не встала, президент Узбекистана возложил персональную ответственность за неё на заместителя премьера Сардора Умурзакова и министра инновационного развития Иброхима Абдурахмонова.

Кто же в Казахстане отвечает за инновации?